Две трети россиян не исключают, что завтра же могут потерять работу. Как показывает свежий опрос ВЦИОМ, пессимизм только нарастает. Перспектива потери своей работы сегодня кажется респондентам более реальной, чем год назад. В 2012 году индекс вероятности увольнения составлял 29%, год спустя — 34%. Показатель постепенно подбирается к кризисному значению 2009-2010 годов, когда он равнялся 37-39 пунктам.

В наименьшей степени увольнения склонны опасаться москвичи и петербуржцы (только 16% из них оно представляется вполне реальным), в наибольшей — жители других миллионников (30%).

Впрочем, «неблагополучную» цифру социологи парировали вполне благопристойным еще одним результатом опроса. Уверенность в возможности равноценного трудоустройства после увольнения остается стабильно высокой: соответствующий индекс на протяжении последних лет колеблется в узких пределах 51-52 пунктов. Большинство опрошенных полагают, что найти равноценную работу смогут, но, как правило, считают, что это удастся сделать с большим трудом (36%).

«У россиян есть предкризисные ожидания. Большую часть информации они черпают из СМИ, в которых постоянно говорится и пишется о новой волне кризиса. Повышается уровень тревожности, хотя рынок труда по-прежнему предлагает достойные альтернативы», — считает Ольга Каменчук, директор по коммуникациям ВЦИОМ, завкафедрой социологии массовых коммуникаций МГИМО.

Вот если второй индекс начнет падать и сопоставляться со значением первого, тогда это будет означать кризис реальный, считает социолог. Пока же кризис весьма виртуален, он в головах людей, как бы выразился профессор Преображенский. Тем более, что многие россияне сейчас стали более мобильными, готовы переехать в другой регион ради работы, рассматривают фриланс как основной источник дохода, говорит ВЦИОМ.

Другое мнение высказывает первый проректор Высшей школы экономики Лев Якобсон. По его словам, ситуация на рынке труда нестабильная. «Речь, конечно, не идет о катастрофическом обвале. Но с начала года сократилась число рабочих мест в частном бизнесе, который выступал традиционным балансиром в российской экономике. В секторе корпоративном, в сфере крупного бизнеса число мест также не растет, а наоборот, сокращается», — говорит Якобсон.

В экономике есть ощущение застоя, отсутствие движение вверх, отсюда и сомнения в завтрашнем дне: уволят, не уволят. Раз нет развития, значит откат, и люди это очень хорошо чувствуют. Политическая психотерапия в виде мантр о стабильном развитии действует на обывателя, только когда он пребывает праздничном либо избирательном состоянии. Все чаще звучат слова «консервация», «застой», «болото». Половина россиян, согласно тем же опросам ВЦИОМ, не уверены в своем будущем. Боязнь потерять свою работу плюс отсутствие у нас западной привычки копить деньги на завтра (к тому же напрочь отбитой экономическими потрясениями 90-х) создает неудовлетворенность своей жизнью сегодня.

Один мой приятель не может найти себе работу и обвиняет в этом действующую власть: мол, она не создает лифты для молодежи, не дает ей возможности для самореализации. Это все так. Государство веками (в том числе, сегодня) приучает нас, с одной стороны, к патерналистской модели с вытекающей отсюда инфантильной покорностью, с другой, хочет развития частной инициативы. Два абсолютно противоположных направления. Однако мы либо плюхаемся в воду и начинаем плавать самостоятельно (и нам никто не мешает), либо по старинке гребем, держась за отцовскую руку. В последнем случае мы так и остаемся детьми, обвиняющими кого угодно в своих неудачах, только не себя.