Парламент Приднестровья решил реализовать «крымский сценарий» применительно к своей вотчине. Прошение о признании независимым государством в Москву уже направлено. Депутаты Верховного совета Приднестровья (он до сих пор называется Верховным советом – по моде позднего СССР) приняли обращение к России, ООН и ОБСЕ с просьбой о признании независимости своей республики. Как отметил спикер парламента Михаил Бурла, «с данной инициативой вышла группа парламентариев, подобные обращения поступали от советов народных депутатов всех городов и районов республики, а также от представителей общественных объединений». Ранее о том же самом из Тирасполя действительно просили в частном порядке: к примеру, один из депутатов ВС и лидер движения «Признание» Вячеслав Тобух направлял соответствующее обращение к Владимиру Путину. Речь тогда шла о «крымском сценарии»: сперва признание независимости, потом принятие в состав РФ. А совсем недавно, в марте, тот же ВС попросил Госдуму разработать закон, который позволил бы принять непризнанную республику в состав Федерации вслед за Крымом и Севастополем.

В случае обращения парламента «возвращение в Россию» официально не оговаривается, но явно подразумевается, тем более что в принятом депутатами документе содержатся ссылки на результаты приднестровского референдума. В 2006 году 97,1% жителей ПМР при явке в 78,6% поддержали «курс на независимость с последующим присоединением к РФ» (при этом в 1991 году плебисцит по вопросу о полной независимости дал схожие цифры — 97,7% при явке в 78%).

В общем и целом желание ПМР воссоединиться с Россией ни для кого не новость. Другое дело, что сама Москва последовательно дает понять, что итогом урегулирования приднестровского конфликта (прекращенного, кстати, благодаря вмешательству российских войск) видит воссоединение ПМР и Молдавии, пусть и на особых условиях. Например, на основании т.н. «плана Козака», внезапно отвергнутого молдавским правительством Воронина с подачи ОБСЕ. Согласно этому плану, напомним, Молдавия превращается в не совсем типичную федерацию, в которой у Приднестровья и Гагаузии особый статус и право блокировать некоторые решения Кишинева. При этом Молдавия остается нейтральной страной, а гарантом мира в республике становится российская военная часть, которая остается в ПМР на 20 лет с правом продления договора (сейчас в Приднестровье находятся 1500 служащих оперативной группы войск и 400 миротворцев).

Полтора года назад замглавы МИД РФ Григорий Карасин в присутствии руководства ПМР высказался исчерпывающе: многолетний конфликт Кишинева и Тирасполя должен быть решен путем вхождения Приднестровья в состав Молдавии на правах особого района (или, как говорил ранее Сергей Лавров, «выход будет найден в рамках уважения территориальной целостности Молдавии», но «при обеспечении гарантированного статуса Приднестровья»). Да, разумеется, ничто не вечно под Луной, и предсказывать нынешние действия Москвы — дело неблагодарное. Кто полгода назад мог предположить, что Россия в самое ближайшее время вернет Крым? Правда, Приднестровье не Крым, его присоединение (как, впрочем, и признание) — более дорогостоящее и технически сложное мероприятие.

Дело совсем не в санкциях Запада, а в отсутствии общих границ даже при самой благоприятной перспективе: в отличие от Донецка, Луганска и Харькова, в Одессе «русская весна» отнюдь не цветет. Да, анклавы — не столь уж редкое явление, но одно дело анклав, который соседи и впрямь считают твоим и взаимному сообщению отнюдь не препятствуют (взять хотя бы Калининград), совсем другое — мятежное (с молдавской точки зрения) Приднестровье, где даже нормального гражданского аэропорта нет. Конечно, реализовать можно почти любой проект, но счет тут самый непосредственный — с цифрами. А цифры могут быть такие, что легко и надорваться.

Москву, по большому счету, устраивает как современное положение дел, при котором Приднестровье — мощный, надежный и не слишком затратный рычаг влияния на Кишинев (да, помощь со стороны Москвы сопоставима с ВВП Приднестровья, но это посильная ноша), так и реализация «плана Козака». Рычаг при этом сохраняется, а имиджевые приобретения налицо. Это как бы демонстрирует, что при хороших, союзнических отношениях с Москвой на постсоветском пространстве можно решить любые проблемы, в том числе территориальные.

Кстати говоря, власти Приднестровья, несмотря на декларированное желание влиться в Россию, в частных разговорах признаются — их тоже почти всё устраивает. Оно и понятно: быть самовластным феодалом приятнее, чем губернатором. Официально они этого, понятно, не скажут, ибо для жителей ПМР Россия не просто политический и цивилизационный выбор, но и главная надежда на улучшение жизни. Политики главные надежды не развеивают, иначе они самоубийцы.

И тут стоило бы уточнить один важный момент: президент ПМР Евгений Шевчук пришел на смену постылому и вороватому Игорю Смирнову, про которого в Москве уже и слышать не могли, однако Россия недвусмысленно ставила на выборах в ПМР на другого кандидата — Анатолия Каминского. После этого ПМР буквально выпала из российского информационного и политического пространства, как будто и не существует никакого Приднестровья. Так продолжалось почти два года, и в Тирасполе начали откровенно нервничать. В условиях блокады со стороны Украины (с 2006 года) и понятно каких отношениях с Молдавией РФ — это не просто единственный союзник, помимо РФ на карте вообще ничего нет — выжженное пространство. Дело даже не в финансовой помощи, сиречь прямых денежных вливаниях (надо сказать, строго подотчетных), дело в проектах развития, политическом взаимодействии, да много в чем еще — в условиях полной изоляции существовать никто не может, даже КНДР. В Тирасполе откровенно задумались о том, как бы обратить на себя внимание Москвы, и даже привлекли для этого российских же специалистов-технологов.

Технологи-консультанты ли постарались или, что скорее, события на Украине тому причиной, но инициативы от властей ПМР посыпались как из рога изобилия: переход на российский флаг, параллельное введение российского рубля как платежного средства, самоподчинение российской Конституции и российским федеральным законам, заявления об окончательном разводе с Молдавией и вот теперь — просьба о признании. Надо сказать, что Тирасполь действительно заметили, о нем вновь заговорили, а в телефонном разговоре с Бараком Обамой Владимир Путин обратил внимание коллеги на «фактическую внешнюю блокаду» Приднестровья, что «приводит к существенному осложнению условий жизни жителей региона».

В этом смысле «план Тирасполя» удался. Приведет ли всё это к признанию ПМР — вопрос, но что-то будет точно — деньги, проекты, разговоры, контакты, а что станет конечной целью РФ — «воссоединение народов», уламывание Тирасполя на мир с Кишиневом или просто торг с Западом, «будем посмотреть». И при этом стоит учитывать, что на карте имеется регион, уже неоднократно просивший Россию о принятии в состав Федерации в рамках исторического выбора народа — это Южная Осетия. Однако Москва недвусмысленно указывала Цхинвалу, что данный вариант не рассматривается и не стоит лишний раз нервировать окружающих. То есть, если примем ПМР, придется принимать и РЮО и как бы не раньше ПМР. Иначе южные осетины не поймут, а, что еще важнее, не поймут и северные.

Об одной перспективе можно говорить с более-менее очевидной вероятностью. Молдавия уже парафировала соглашение об ассоциации с ЕС. Румыния, в свою очередь, спит и видит вернуть эти территории себе, и этот сон вполне разделяют молдавские (или, точнее сказать, румынские) националисты в самой Молдавии, часть которых находится у власти. При таком сценарии Москва ПМР, очевидно, признает, ибо государственный суверенитет Молдавии уже не раз обозначался в качестве непременного условия воссоединения с Приднестровьем. Причем прощанию с оным румынские националисты Румынии будут только рады — ПМР «своей территорией» они давно не считают и особо на нее не претендуют. А вот пойдет ли разделение молдавского государства между РФ и Румынией на пользу самим молдаванам — это вопрос в пустоту.

И последнее. Апелляция к ООН по вопросу признания своей независимости со стороны ПМР — юридическая несуразица. ООН не может признавать или не признавать государства, это находится в компетенции национальных правительств. Включение же нового государства в состав ООН зависит от Совбеза ООН, правом вето в котором, помимо Москвы, обладают также Вашингтон, Лондон, Париж и Пекин. Да, не вполне признанное государство может стать наблюдателем при ООН — для этого достаточно большинства голосов в Генеральной ассамблее. Этой возможностью воспользовалась Палестинская автономия, но подобный сценарий Тирасполю не светит — у него попросту нет достаточного количества лоббистов или хотя бы сторонников. В случае Палестины это все исламские страны. В орбиту же непосредственного влияния России входят не так много государств, что недавно и показало голосование по «украинской резолюции»: даже многие союзники Москвы пока предпочитают воздерживаться, не говоря ни «да», ни «нет». Многовекторная политика — дело тонкое.